Доказательства вины - Страница 57

К оглавлению

— А сейчас мы что делаем? — поинтересовалась Мёрфи.

— Сплетаем заклятие, — ответил я.

— Пластилином?

— Да.

Она недоверчиво на меня покосилась.

Я помотал в воздухе пластилином и сунул ей в руки.

— Маленькие кусочки, которые я оставляю по всему дому, — частицы этого большого куска. Ясно?

— Не очень, — призналась Мёрфи.

— Они только что были с ним одним целым. Даже будучи отделенными от него, они сохраняют с ним тауматургическую связь, — объяснил я. — Из этого следует, что, используя большой кусок, я смогу установить связь с мелкими частицами.

— Ты это называл «паутиной»?

— Типа того. Я смогу... — Я поморщился, подыскивая более точные слова. — Я смогу улавливать энергию мелких частиц. Я разместил их так, что, если одна уловит нарушение энергетических полей, я почувствую это через большой кусок.

— Как, скажем, сейсмографы? — поняла Мёрфи.

— Угу, — кивнул я. — Для того и пластилин. Синий — для защиты.

Она удивленно повела бровью.

— А что, цвет имеет значение?

— Ага, — сказал я и тут же задумался. — Ну, может, и нет. Но для меня имеет.

— В смысле?

— Значительная часть магии связана с эмоциями. С тем, во что веришь сам. Когда я был моложе, я много всякого усвоил — в том числе и роль цвета в составлении заклятий. Зеленый для процветания и плодородия, красный — для страсти или энергии, черный для мести... и так далее. Вполне возможно, сам по себе цвет ничего не означает — но если я хочу, чтобы заклятие сработало с максимальной эффективностью, я должен учитывать и его. Грош цена тому заклятию, в которое не веришь сам.

— Это как волшебное перышко у Дамбо? — спросила Мёрфи. — То есть главное — собственная уверенность?

— Именно, — подтвердил я. — Перо всего лишь символ, но символ очень важный. — Я помахал в воздухе пластилином. — Поэтому я и использую синий. Я не хочу экспериментировать с новыми цветами, тем более в кризисной ситуации. Ну и потом в «Уолл-Марте» синий дешевле.

— В «Уолл-Марте»? — хмыкнула Мёрфи.

— Работа чародея не слишком прибыльная. — объяснил я. — Ты удивишься, узнав, сколько всякого я покупаю в «Уолл-Марте». — Я покосился на висевшие на стене часы. — У нас меньше двух часов до начала первого вечернего сеанса.

Она кивнула.

— Что тебе еще нужно?

— Какое-нибудь тихое место для работы, — ответил я. — Не меньше шести-семи футов в поперечнике. Чем более изолированное от шума, тем лучше. И закрывающееся — приходится исходить из того, что наш поганец знает о моем присутствии. Мне бы не хотелось заполучить мачете в спину, пока я буду орудовать с заклятием.

— Тебе долго еще готовить все?

Я пожал плечами:

— Минут двадцать. Что меня действительно тревожит, так это...

— Мистер Дрезден! — окликнули меня из толпы. Я повернулся и увидел протискивавшуюся в мою сторону Сандру Марлинг — секретаря оргкомитета. Выглядела она вконец изможденной и издерганной до беспамятства, да и на ногах держалась непонятно как; я бы ни за что не поверил, что она в таком состоянии способна прорваться сквозь толпу, но каким-то образом это ей все-таки удалось. На ней до сих пор была черная футболка с красным логотипом «Сплеттеркон!!!» — предположительно та же, в которой я ее видел накануне вечером.

— Мисс Марлинг, — вежливо поклонился я, когда она приблизилась к вам. — Добрый день.

Она устало тряхнула головой.

— Я так... столько всякого... но я не знаю, к кому еще обратиться с этим. — Голос изменил ей, и ее буквально затрясло от нервов и усталости.

Я нахмурился и переглянулся с Мёрфи.

— Сандра, что-то случилось?

— Молли, — выдохнула она.

Я нахмурился еще сильнее.

— Что с ней?

— Она вернулась из больницы часа два назад. С ней хотели побеседовать полицейские. С тех пор она не выхоlила, и никто из полицейских, с которыми я говорила, не знает, где она. Наверное...

— Сандра, — мягко произнес я. — Переведите дух. Успокойтесь. Вам известно, где может быть Молли?

Она зажмурилась и снова тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Когда она заговорила, голос ее звучал уже на несколько делений тише.

— Они ее все еще... как это называется — допрашивают, да? Ну, когда тебя запугивают и задают вопросы?

Я сощурился.

— Угу, — сказал я. — Ее арестовали?

Сандра резко покачала головой.

— Вряд ли. На нее не надевали наручников и не зачитывали ей положенного про ее права, ничего такого. А они могут? Просто не выпускать из помещения?

— Посмотрим, — буркнул я. — В каком помещении?

— Зал в противоположном крыле, вторая дверь справа, — ответила она.

Я кивнул, стащил с плеча рюкзак и достал маленькую записную книжку. Вырвав страницу, я написал на ней несколько телефонных номеров, имен и протянул Сандре.

— Позвоните этим людям.

Она посмотрела на листок бумаги.

— Что мне им сказать?

— Правду. Расскажите им, что здесь происходит, и передайте, что Гарри Дрезден просил их немедленно приехать сюда.

Сандра продолжала смотреть на листок.

— А вы что собираетесь делать?

— О, ничего особенного, — заверил я. — Идите звоните.

— Я сейчас догоню, — сказала Мёрфи.

Я закинул рюкзак на спину, кивнул Мышу и двинулся в направлении кучки репортеров, которая начала рассасываться — пресс-конференция завершилась. Мы с Мышом не спеша подошли к ним со спины, и я высмотрел в задних рядах Лидию Стерн.

Лидия Стерн, грозная дама среднего возраста, работала в «Волхве Среднего Запада» — издающейся в Чикаго желтой газетенке, специализирующейся на сверхъестественных и оккультных сплетнях. Порой им удавалось подобраться довольно близко к правде, но гораздо чаще они тискают статейки с заголовками вроде «Ребенок-ящерица родом из кемпинга» или, скажем, «Нечестивый союз снежного человека и чупакабры». По большей части это безобидное чтиво, но время от времени кто-то из их репортеров сталкивается с чем-то по-настоящему странным и рассказывает об этом на страницах «Волхва». Сьюзен Родригес работала в «Волхве» ведущим репортером до тех пор, пока не попала в слишком опасную историю. Теперь она живет где-то в Южной Америке, борясь с инфекцией в душе, которая силится превратить ее в вампира Красной Коллегии — одного из тех, с которыми она и ее друзья сейчас сражаются.